Киносценарий РОДИ МЕНЯ ЕСЛИ СМОЖЕШЬ (Часть6)

Режиссер Юрий Кузин

Пухлая женская ручка опустила трубку на аппарат.
Сверху ее накрыла мужская ладонь. Она была черно-белой, как и плащ со свинцовым отливом.
- Открыли частную лавочку, а, профессор? - язвительно спросил Санин у полногрудой докторши с шапочкой на взбитых кудрях. - А как же корпоративный дух?
- Отпустите! - барахталась та в цепких руках романиста. - Вы всегда мучаете женщин, Санин, с которыми не можете переспать?
Санин разжал пальцы.
- Толстушки не в моем вкусе, - он поднял с пола визитку с фотографией и протянул ее докторше. - Кстати, а как Вам удалось войти в эту пышку?
Полногрудая достала сигарету из пачки и закурила.
- Если человек пуст, как барабан, - сказала она. - Войти в него, что выпить стакан воды.
Докторша закрыла глаза, слегка вскрикнула, после чего из ее тела отделилась Рутберг.
Докторша тут же рухнула на стул, стала растирать виски пальцами, а затем ринулась к стеклянному шкафу, достала таблетку, проглотила ее и запила водой.
- Иными словами, - сказал Санин и включил диктофон, - если ты с утра зависаешь у телика, а в ушах у тебя одна попса - жди не прошеных гостей?
- Рада, что Вы усвоили, - сказала Рутберг, подошла к зеркалу и поправила униформу.
- Вот и не верь после этого в переселение душ, - улыбнулся Санин и спрятал диктофон в карман.

Максим и Фекла шли по ночному Питеру. Всюду кипела жизнь, горели огни, раздавался веселый смех.
- Далеко еще до этой клиники? - спросил он.
- Если дворами, то минут пять.
Они вошли в проходной двор с припаркованными вдоль стен машинами.
Из другой подворотни навстречу им высыпала толпа.
Болельщики скандировали «кричалки», пили пиво и задирали друг дружку.
- Эй ты, рюкзак с ушами! - крикнул Максиму бритый наголо подросток в камуфляже и с флагом в руке. - Проход 10 баксов!
- Вернемся, - Фекла потащила Максима в обратную сторону.
- Почему мы должны от них бежать? - возмутился парень.
- Потому, что они гоблины! - пояснила Фекла. - И к тому же обдолбанные!

Мальчуган с поволокой на глазах шел через дубовый лес. Он был голеньким, ступал осторожно, держа на вытянутой руке прутик.

Из противоположной подворотни, прямо навстречу Фекле и Максиму высыпала другая толпа: все в камуфляжах, с набойками на армейских ботинках и цепями в руках.
Впереди шел долговязый подросток с козлиной бородкой и стальной когтистой лапой на цепи.

Мальчуган наступил на корягу. Та треснула. Камера стала быстро удаляться от ребенка, все дальше и дальше в лес, пока вдруг резко не остановилась на банке пива, лежавшей на земле.

Нога, обутая в армейский ботинок, откинула банку.
Это был тот самый подросток с козлиной бородкой и кистенем в руке.
- Эй, лох! - крикнул он Максиму. - Козу оставь, а сам вали!
Фекла и Максим повернули обратно, но навстречу им уже шли болельщики, которых возглавлял наголо бритый паренек с флагом в руке.
Максиму обошел Феклу и загородил ее от толпы.
- Вот что, - сказал он. - Беги в подъезд! Кричи! Стучись во все двери!
- А ты?
- А я? - тут он поднял с земли булыжник и изготовился для броска. - А я задержу их. На минуту. Может на две…

Камера быстро продиралась сквозь дубовый лес, все быстрее и быстрее, пока не остановилась на огромных с поволокой глазах Мальчугана.

- Ладно, - Фекла достала из рюкзака пистолет, передернула затвор. - Эй, болезные! - она обошла Максима и направила ствол в толпу. - У меня «Макаров»! Отцовский! Наградной! И еще - обойма!

Мальчуган повернулся лицом к лесу и быстро зашагал по тропе, перебирая босыми ножками.

- Да гонит она, пацаны! - сказал парень в камуфляже и с флагом в руке. - Пугач это! Бля буду, пугач!

Мальчуган шел по лесу, огибая могилы, прячущиеся под деревьями.

- Отдай пушку, гадина! - крикнул подросток с козлиной бородкой и ударил кистенем по машине.
На двери легковушки остался длинный след от когтистой лапы, словно лев, задравший антилопу, решил тут же ее освеживать.

Мальчуган споткнулся и упал.
На могилках, между которыми он очутился, не было имен - лишь таблички с номерами, да ворох игрушек: полуистлевшие куклы, покореженные машинки, солдатики без рук, без ног.

- Ты что, оглохла, мать твою? - крикнула девица с кольцами в обеих ноздрях.
Фекла направила «Макарова» в ее сторону. Другую руку она опустила себе на живот.

Мальчуган с поволокой на глазах поднял головку и увидел в метре от себя могилу - свежевырытую, глубокую.

- Да плевала она на всех нас, - скривил рот парнишка с флагом в руке. - Мочить их надо, Пакимонов! Я так думаю!
Фекла направила пистолет на зачинщика.

Мальчуган заглянул в могилу. Комья земли сорвались из-под его ладошек и упали на дно ямы.

Тяжелые с набойками сапоги пришли в движение сначала хаотическое, но дальше - все более согласованное, переходящее в строевой шаг, от которого стали содрогаться стекла в соседнем доме.
С высоты птичьего полета обе толпы напоминали пасть, смыкающую свои челюсти.
Угрюмые лица.
Татуировки на фалангах пальцев - все это, казалось, направлялось чьей-то злой волей, но вот чьей именно понять было нельзя.

С каждым ударом армейских ботинок, мальчуган все глубже и глубже сползал в могилу, лихорадочно упираясь о края ручонками.

- Черт! - Фекла целилась то в одну толпу, то в другую. - Я стреляла только раз. По банкам. Да и то мимо.
Максим метнул взгляд направо.
У мусорных баков он заметил пикап. Обычную легковушку с десятилетним стажем пробега.
- Видишь машину? - тихо спросил он.
- Да.
- Добежишь?
- Не знаю…Попробую...
Он рванул первым. Она - за ним.
- Чего вы ждете? - рассек толпу Гришечкин. - Прикончите их!
Он стоял в черно-белом плаще до пят и указывал пальцем направление для атаки.
Болельщики и справа и слева разом бросились за подростками.

Гул от топота сотен сапог обрушил в могилу комья земли. Только чудо удержало Мальчугана от падения. Он повис над ямой, ухватившись обеими ручками за корни дуба, росшего неподалеку.

Максим и Фекла подбежали к пикапу.
Он выбил стекло со стороны водителя, сел в машину и открыл дверцу для Феклы.
- Быстрее!
Она села в машину.
- Дверь заклинь! - скомандовал он.
Фекла утопила кнопку на своей двери.

Со дна ямы было видно, как Мальчуган отполз от края могилы, пока и вовсе не скрылся из вида.

Фекла и Максим с ужасом наблюдали за тем, как машингу берут в кольцо.
Кто-то швырнул к ногам болельщиков сумки, до верху набитые бейсбольными битами.
Это была Осипова.
Она возвышалась над толпой, стоя на мусорном баке, скрестив на груди обе руки, и ее черный со свинцовым отливом плащ развивался на ветру, как знамя завоевателя.
- Какого черта! - запрыгнул на соседний бак Гришечкин.
- Да пошел ты! - Осипова спрыгнула на землю, чтобы лично раздать биты.

Мальчуган шел по траве, из которой, ощерив стальные зубы, выглядывали капканы.

Болельщики принялись громить пикап.
Кто ломал капот, кто двери, а кто, взобравшись на крышу, отбивал чечетку в армейских ботинках с металлическими набойками.

Мальчуган сел на корточки, взял камешек и бросил в траву. Капкан, спрятанный в ней, лязгнул стальной челюстью.

Удары, один за другим, обрушивались на пикап.
- Макс, я боюсь! - Фекла заревела.
- Не бойся! - он крепко обнял ее. - Считай до ста. И ни о чем не думай…
- Зачем?
- Так мать делала, когда не знала, как поступить.
Руки Феклы инстинктивно легли на живот.
- Раз…Два…Три… - произнесла она сквозь слезы с закрытыми глазами.

Мальчуган с поволокой на глазах шел по дубовому лесу, прощупывая прутиком, как минер щупом, густую траву.

Кулак выбил стекло боковой двери и всей пятерней вцепился в плечо Фекле.
- Мамочка! - закричала она.
Максим нажал прикуриватель, вынул его и прижег кулак нападавшему.

Мальчуган шел по колено в густой траве.
Справа капкан откусил кончик у прутика. Слева еще одна стальная челюсть вцепился в него мертвой хваткой.
- Двадцать пять… Двадцать шесть… Двадцать семь…- доносился испуганный голос Феклы от куда-то из глубины леса.

Руки Максима соединили два проводка под приборной доской. Мотор завелся.
Парень нажал на газ.
Легковушка вздрогнула, дернулась с места и во весь опор, сбрасывая седоков, помчалась по двору.

Раскаты отдаленного грома заставили Мальчугана обернуться и посмотреть в камеру.

Ливень хлестал болельщиков в лицо. Дождь отрезвил их. Они не стали преследовать беглецов, может оттого, что пыл в них остыл также внезапно, как и возник. Один за другим они бросали биты на землю и уходить со двора.

Машина, которой управлял Максим, скользила по мокрой улице, совершая заносы на поворотах.

В опустевшем дворе к Гришечкину подошла молодая дама в мужском приталенном костюме. Лицо ее было бледным, как мел, а на шее сидела изящная родинка.
- Я вижу у Вас проблемы? - спросила дама.
- Это все из-за нее, - Гришечкин указал на Осипову.
- Нет. Это была его идея. И чего ты добился, взбудоражив толпу?
- Хватит склок, - сказала дама. - Идите. И без ребенка не возвращайтесь.
Она опустилась на корточки, взяла в ладонь пригоршню земли и вдохнула ее запах.
- Я уже слышу, как стучат его пятки о мокрый песок, - сказала дама. - Мой мальчик… Как долго же я тебя ждала...
Она отряхнула руки от песка и посмотрела сначала на Гришечкина, а затем на Осипову.
- А теперь убирайтесь, - сказала дама.

Мальчуган бежал по берегу озера. Сбавив шаг, он вышел на отмель, где воды было по колено, а солнце играло на ребристой волне. Было слышно, как стучит сердце ребенка - все громче, все отчетливее.
- Слышите? - произнес радостный женский голос. - Это стучит его сердечко…

Рука сделала громче звук на динамике.
- Оно так колотится, - сказала Фекла. Она лежала на кушетке с датчиком КТГ на животе.
- Это нормально, - вяло улыбнулась блондинка в синем халате. - У всех младенцев учащенный пульс.
В кабинет ввалился смазливый мужчина лет тридцати в белом халате и с больничной картой в руке. Он едва не сшиб Максима, который стоял у двери и наблюдал за процедурой.
- У моей пациентки эриуплазма, - сказал смазливый. - Я должен ее осмотреть.
- Это опасно? - встрепенулась Фекла.
- Еще как, - подтвердил доктор.
В кабинет вошла пожилая дама с завитками на волосах.
- Извините, коллега, - старушка бойко просеменила к смазливому и почти выхватила карту Феклы из его руки. - Я хочу взглянуть на карту Вашей больной.
- Что Вы себе позволяете? - возмутился тот. - Я сейчас же звоню главврачу. - Он достал мобильник из кармана.
- Что!? - возмутилась старушка, глядя в последнюю запись. - Антибиотики? В первом триместре!?
- Но у пациентки эретрокок, - пояснил смазливый.
- Пролечим его в третьем, когда лекарства не смогут повредить плод, - сказала старушка и шлепнула смазливого картой по плечу. - А сейчас, коллега, я дам ей гормон Прогестерона и ХГЧ, чтобы поддержать беременность.
Старушка приподняла Феклу за локоть и помогла ей подняться с кушетки.
- Пойдем, милая...
Обе направились к выходу.
Следом из комнаты вышли и другие врачи. При этом каждый из них, прежде чем очутиться по ту сторону двери, сделал усилие, чтобы оторваться от своего призрака.
Старушка отделилась от Пановой. Блондинка - от Рутберг. Красавчик - от Санина.
Теперь, отпустив на волю тех, чьими телами они воспользовались, коматозники остались стоять на тех же местах, где секунду назад находились их двойники.

По длинному больничному коридору шли Фекла и Максим в обществе бойкой старушки, смазливого доктора и блондинки в синем халате.

- Сумасбродка, - Рутберг дала пощечину Пановой. - И где только Вы ее откопали, Санин?
- На сайте знакомств, где же еще, - сказала Осипова.
Она вошла в кабинет вместе с Гришечкиным.
- Вот как? - усмехнулась Рутберг.
- Читала ее резюме, - сказала Осипова и вразвалочку подошла к бывшей жене Санина. - «Драная кошка ищет кота…»
Пановой резко обернулась и с бесстрашием посмотрела в ее злобные, налитые кровью глаза.
- Можешь оскорблять меня, унижать, но ребенка не трогай, - жестко сказала она.
- Все ясно, - заключил Гришечкин. - Если баба решила насолить электрику, она вырубит весь город.
- Хорошенькая перспектива, - Осипова бухнулась в кресло.
- Оставьте ее, - сказал Санин. - Вы что не видите, она не в себе?
- Поэтому, Санин, Вы и воспользовались ею? - Рутберг достала из кармана какие-то ампулы.
- Что это? - Панова подошла к ней.
- Ампулы с прогестероном…
- Не может быть, - Панова взяла ампулы и стала перекладывать их из руки в руку. - Я же только что отдала их девушке?
- Верно, - Рутберг усмехнулась. - Но, после того, как их подменил твой муженек.
Панова напряглась, пытаясь представить картину.

Вот по длинному коридору идут Фекла и Максим в обществе бойкой старушки.
Вот Санин, опередив их, открывает ключом стеклянный шкаф и подменяет лекарства.
Вот бойкая старушка достает из шкафа ампулы и протягивает их Фекле.
Рутберг продолжала за кадром: «Он сам толком не знает, чего хочет. Совесть мучает, а тщеславие покоя не дает. А потом, что делать с этими душами? Как их изымать, как складировать, и как доставлять заказчику? Вот крыша и поехала…»

Читайте продолжение (Часть 7)

Сайт управляется системой uCoz