Киносценарий РОДИ МЕНЯ ЕСЛИ СМОЖЕШЬ (Часть2)

Кинорежиссер Юрий Кузин

Три раза ударил молоток.
Конвоиры провели по колено в воде толстушку, усадили на металлический стул, сняли балахон.
- Назовите свое имя и род занятий, - сказал Председательствующий.
Девица не отвечала, тупо смотрела в одну точку и капли дождя хлестали ее рябое, не красивое, со злобным блеском в глазах лицо.
Председательствующий перевел взгляд на Судью слева.
- Вероника Осипова, - прочел тот, заглянув в протокол. - 21 год, приехала в Санкт-Петербург из Мурманска.
- Причина смерти?
- Метро поезд, - сказал Судья справа, - На станции «Невский проспект» девушка подошла к краю платформы и оступилась.
- Ложь, - глаза Осиповой сверкнули. - У меня хороший вестибулярный аппарат…
- Ах, да, - заглянул в бумаги Левый судья, - мастер спорта по биатлону, награды, призы…
- Значит, суицид, - сделал вывод Председательствующий. - А причина?
- Изнасилование, - пояснил Правый судья, - Со слов подруги их было четверо.
Осипова завыла: тихо, протяжно.
- Их ублюдок, - произнесла она, глядя в пустоту. - Он забрался в меня, как вор… Высосал из меня все соки… Я хотела лишь вырвать его... С корнем… Как чертополох…
Она опустила голову, давая слезам стечь по щекам, и вновь вскинула глаза. Но теперь ее взгляд был твердым, а голос отдавал сталью:
- И не Вам меня судить, уроды…
Осипова вскочила, бросилась к столу, за которым сидели Судьи, но конвоиры оттащили ее за руки, а затем усадили на стул рядом с Саниным и Пановой.

Яйцеголовый господин в белом халате, откинулся в кресле, снял очки и аккуратно положил их на мраморную столешницу:
- Так, - усмехнулся он. - И чего же вы, дети, от меня хотите?
- Ребенка, - решительно начала Фекла. - И желательно с первой попытки.
Яйцеголовый усмехнулся.
- Ну, здесь я Вам не помощник, - он развел руками. - «Плодитесь и размножайтесь!» Разве не так сказано в «Библии»? Кстати, сударыня, а, сколько Вам лет?
- Мне шестнадцать, - призналась Фекла. - Кстати, док. - Она достала из рюкзака кошелек и извлекла из него стодолларовую купюру. - В Вашей «Библии» ни слова нет об угрозе беременности на раннем сроке. Но зато там сказано: - Всякому, просящему у тебя, дай…
Фекла положила на стол купюру.
- Так и сказано? - спросил гинеколог и смахнул деньги в стол. - Ну, раз сказано, - он взял направление, разорвал его надвое, а обрывки опустил в урну. - Обойдемся без протокола.
Гинеколог встал и жестом пригласил Феклу лечь на стол для забора крови.
- Для начала возьмем у Вас кровь на ВИЧ, гепатит «А» и «Б». Мазок на микрофлору…А Вас, юноша, - он надел хирургические перчатки и указал Максиму на выход. - Я попрошу выйти… Вон за ту дверь.

Молоточек вновь обрушился на плошку.
Конвоиры усадили под качающуюся лампу женщину с гордой осанкой. Сняли балахон.
- Профессор Рутберг, если не ошибаюсь? - улыбнулся Председательствующий.
- Да, а в чем, собственно, дело? - закрылась рукой от света худощавая с вытянутым лицом дама лет сорока. На ней был белый в распашку халат, тонкий обтягивающий свитер с высоким воротом, перстни с камнями на длинных пальцах и узкие, от кутюр джинсы.
- Где Вы были минуту назад, помните? - спросил Правый судья.
- Разумеется, - дама пожала плечами. - Я чинила холодильник в лаборатории… Там образцы, препараты… А эти ремонтники, пока их дождешься… Вот я и решила вскрыть корпус, - она достала сигарету из пачки, прикурила от зажигалки и глубоко затянулась. - Да…Ток, - припомнила она. - Меня ударило током…Тут нарисовались эти господа, а у меня, между прочим, Ученый Совет… Я докладчик… Я не могу опаздывать…
- Вы не опоздаете, профессор, - пообещал Председательствующий. - Долго мы Вас не задержим.

По длинному больничному коридору быстрой летящей походкой шел яйцеголовый. Он был низкого роста, но двигался так стремительно, что Фекла и Максим едва поспевали за ним.
- Док, - сказала Фекла, глядя на ходу в какой-то листок. - Тут написано, что мои трубы не проходимы?
- Разве? - он вырвал у нее лист, пробежал глазами, скомкал и бросил в урну.
- Значит, я бесплодна и детей у меня не будет, хоть ты тресни, - трагическим голосом объявила девушка.
- Ну, это мы еще посмотрим, - яйцеголовый остановился у двери с табличкой «Не беспокоить», обернулся к Максиму и вручил ему пластиковый контейнер.
- Мне нужна сперма, юноша, - сказал он. - Сперма и ничего, кроме спермы. Я хочу знать ее объем, цвет, вязкость, количество живых сперматозоидов и тех, что пали в бою.
Сказав все это, гинеколог открыл дверь в кабинет и почти втолкнул в него парня.
С плакатов, облепивших комнату со всех сторон, подростку улыбались обнаженные девицы.
Максим попятился к выходу, открыл дверь, но дорогу преградил ему гинеколог.
- Да, - сказал он, словно и не прерывал разговора. - Постарайся не промахнуться. Баночка маленькая, а мне нужен весь ЭЯКУЛЯТ.
Яйцеголовый вновь затолкал парня в кабинет и закрыл дверь на ключ.

В подвал вошла элегантная женщина в черном приталенном костюме. Волосы ее были собраны на затылке, на шее сидела изящная родинка, а по бледному, как мел, лицу стекали дождевые капли.
- Ну и погодка, - дама подошла к машинистке с прической, как у Марлен Дитрих, и та протянула ей протокол.
- Это что, - посетовал Председательствующий. - Вот на прошлой неделе зарядил, так зарядил...
Дама склонилась над столом с пресс-папье, чернильницей и перьевой ручкой в форме скелета.
- Кто? - она взяла перо и окунула в чернильницу.
- Так, мелочевка, - прошептал Левый судья, - Врач-гинеколог, писатель с бывшей женой, спортсменка и хозяин, какого то бара...
Дама поставила закорючку на мокром листке и взглянула на подсудимых.
Дождь хлестал по застывшим от ужаса лицам приговоренных, а свет от качающихся ламп то слепил им в лицо, то проваливал их во мрак.
- Солнца не обещаю, господа, - сказала дама и улыбнулась. - Сами видите. Льет, как из ведра.

Рука прикрепляла к раме с подсветкой один снимок за другим.
Это были изображения сперматозоидов увеличенные в тысячу раз.
- Видишь, - яйцеголовый указал пальцем на снимок, а потом перевел взгляд на Максима. - Они ленивы и не любопытны. Толпятся, как у пивного ларька.
Фекла взяла со стола фотографию и подошла к гинекологу.
- А если заставить их пробежаться? - предложила она. - Ну, стимулировать, как это делали греки?
Яйцеголовый улыбнулся, а затем рассмеялся резким отрывистым хохотком.
- Не поможет, девочка, - сказал он и взял из рук Феклы снимок. - Палочкой с острым концом можно расшевелить раба, но не мертвый сперматозоид.
Яйцеголовый швырнул снимок на стол и выключил подсветку на раме.

Ладонь конвоира легла на плечо Санину.
- Эй, служивый, руку убери! - закричал Санин, когда и второй конвоир ухватил его за руку.
- Отпустите его, - сказала дама с родинкой на шее. Конвоиры освободили романиста, но не стали далеко отходить.
- Вы, очевидно, из тех, кто мутит воду? - дама подошла к литератору. - Чего Вы хотите?
- Отсрочки! - выпалил Санин. - На двадцать, на десять, на пять лет! - Он снял очки, достал из кармана платок и стал протирать им линзы. - К черту постмодернизм, - сказал Санин. - Писать нужно о том, что тебя мучает... Без выкрутасов, без позерства. - Он надел очки и решительно посмотрел в лицо женщине. - Я готов! Я могу! Я должен, в конце концов!
Санин достал из кармана пальто книжицу и протянул даме.
Та взяла ее, пролистала и с удивлением посмотрела на литератора.
- 800 экземпляров! - сказала она, вскинув брови. - Не маловато ли для лауреата Буккера?

Гинеколог снимал со стеллажа книгу за книгой и раскладывал их по стопкам, которые несли вслед за ним Фекла и Максим.
- Зачем столько книг, док? - поинтересовалась девушка.
- Никак не заберу диван из ремонта. А спать то на чем-то нужно.
- Вы на них спите? - спросил Максим.
- Иногда.
- Они же жесткие.
- Только не по психологии.
- Потому, что в мягких обложках? - предположила Фекла.
- Потому, что в них одна вода, - заключил Максим.
Яйцеголовый остановился, положил стопку на столик и то же самое сделал с книгами, которые подали ему подростки.
- А ты, я гляжу, знаток? - сказал он Максиму.
- Мать моя психолог, - пояснил тот. - Толочь воду в ступе - это она умеет.

Дождь ударил с еще большей силой.
Капли, дробясь и подпрыгивая, барабанили по столешнице, за которой сидели Судьи с кислыми лицами.
- Поторопитесь, господа, - обратилась дама к сидящим за бортом Санину, Рутберг, Пановой, Осиповой и Гришечкину. - Лайнер упал на жилой квартал. А я еще с вами не закончила.
Конвоиры стали хватать арестантов и теснить их к выходу.
- Но, Ваша честь? - запротестовал Санин.
- Дело закрыто! - трижды ударил молоточком Председательствующий. - Очистите помещение.
Конвоиры достали дубинки и стали охаживать ими не согласных.
- Я протестую! - закричала Рутберг и все разом посмотрели на нее. - Вот! - она подошла к столу и бросила на него размокший фолиант. - Здесь сказано: «тот, кто окажет услугу трибуналу, получит амнистию». - Рутберг повернулась лицом к даме с родинкой на шее. - Я могу воспользоваться этой статьей, мадам?
Дама подошла к столу, заглянула в фолиант и с лукавой улыбкой посмотрела на профессоршу.
- Можете, - сказала она. - Мне нужны энергичные люди. Надеюсь, сработаемся?

С улицы отварилась стеклянная дверь и в аптеку вошли Фекла и Максим.
Фармацевт - огромная, как белый медведь, блондинка с ядовито-красными губками на рыхлом лице - медленно и степенно подошла к ним.
- Презервативы здесь, - указала она на стенд. - Есть даже китайские, с усиками. Правда, латекс не надежный.
- Мы бесплодная пара, - сурово ответила ей Фекла. - Нам контрацептивы, что слепому телескоп.
Женщина Гуливер захлопотала ресницами, куда-то выкатилась, а спустя какое-то время вновь появилась у прилавка, - Вот. - Она положила коробочку на витрину. - Даром отдаю.
Фекла взяла коробочку, прочитала надпись.
- Тест на беременность? - она с удивлением посмотрела на фармацевта.
- А ты нос-то не вороти, - та сунула коробочку в рюкзак Феклы. - Стране солдаты нужны, девушка, а не телескопы.
Фекла и Максим смущенно переглянулись.

Дождь лил, как из ведра.
Крепко сбитая баба в черной юбке, кителе с серебряными пуговицами и пилотке скошенной на бок дунула в свисток.
Санин, Панова, Осипова, Рутберг и Гришечкин сбросили с себя всю одежду и вбежали в душевую.
Из отверстий в трубе, висевшей над их головами, забили холодные тугие струи.
- Две минуты на санобработку, - скомандовала баба и включила секундомер.
- Спасибо, профессор, - Панова передала Рутберг кусок мыла, - Если б не Вы, не видать нам отсрочки, как своих ушей…
Рутберг улыбнулась.
- Ну, хоть поясните, во что Вы нас впутали? - съехидничал Санин.
- Речь о беременной женщине, - сказала Рутберг.
- Женщине? - переспросила Осипова.
- Скорее даже о ее ребенке...
Санин замотал головой.
- Нет, увольте, - сказал он и вышел из-под струи. - Кормить младенца грудью я не буду. Хватит с меня читателей.
- А убить его сможете? - холодно и жестко спросила его профессорша.
- Вы это всерьез? - насторожилась Панова.
- Более чем, - Рутберг вышла из-под ледяной струи и вытерла лицо ладонями: - От нас хотят, чтобы мы прервали беременность. А затем, - тут она повернулась лицом к компании. - Изъяли у младенца душу. Или похитили, что одно и тоже...
Гришечкин, Панова, Санин и Осипова стояли в каком-то тревожном молчании каждый под своей струей.

Максим открыл ключом входную дверь и впусти Феклу в квартиру.
Это была обычная питерская коммуналка: шкафы, велосипеды, шеренги водочных бутылок.
- А если нас застукают? - Фекла шла впереди, озираясь по сторонам.
- Кто?
- Ну, соседи, - пояснила она. - Приставят уши к стене, а я ведь могу и закричать…
- А ты не кричи, - Максим открыл ключом какую-то дверь.
- Вот еще, - обиделась Фекла и громко сказала, чтобы все слышали. - А я всегда кричу, когда этим занимаюсь...
Максим зажал ей рот ладонью.
- Ты же сказала, что девственница? - он убрал руку.
Фекла решительно оттолкнула парня и вошла в комнату.
- А ты корчил из себя крутого, а у самого ни кола, ни двора! - она указала рукой на широкую, как ложе Одиссея, кровать из двух матрацев и огромный плакат в простенке между окнами.
Это было «Фальшивое зеркало» Рене Магритта - белые кучевые облака в гигантском зрачке.

Санин и компания стояли каждый под своей струей.
- Значит, щенка придушить? - сказал Гришечкин, натираясь мылом. - А что взамен?
- Месяц отпускных, - пояснила Рутберг. - Разумеется, после того, как выполним заказ.
- Месяц? - загоготал Гришечкин, а потом вышел из-под струи. - Да за этот срок я и автомата не продам.
Он метнул мочалку на пол и сорвал с крюка полотенце.
- И, слава Богу, - прошептала Панова. - Расплодили одноруких бандитов. Ни стыда, ни совести.
- А тела? - вышла из-под струи Осипова, обнажив крепко сбитую фигуру с маленькой упругой грудью. - Что будет с нашими телами?
Рутберг обернулась.
- Полежат в КОМЕ, - сказала она. - Конечно, если идиот ординатор нас не отключит…В целях экономии электричества...

Читайте продолжение (Часть3)

Сайт управляется системой uCoz