Киносценарий РОДИ МЕНЯ ЕСЛИ СМОЖЕШЬ (Часть2) |
Продолжение Часть 3 | На главную |
|
Кинорежиссер Юрий Кузин
Три раза ударил молоток. Конвоиры провели по колено в воде толстушку, усадили на металлический стул, сняли балахон. - Назовите свое имя и род занятий, - сказал Председательствующий. Девица не отвечала, тупо смотрела в одну точку и капли дождя хлестали ее рябое, не красивое, со злобным блеском в глазах лицо. Председательствующий перевел взгляд на Судью слева. - Вероника Осипова, - прочел тот, заглянув в протокол. - 21 год, приехала в Санкт-Петербург из Мурманска. - Причина смерти? - Метро поезд, - сказал Судья справа, - На станции «Невский проспект» девушка подошла к краю платформы и оступилась. - Ложь, - глаза Осиповой сверкнули. - У меня хороший вестибулярный аппарат… - Ах, да, - заглянул в бумаги Левый судья, - мастер спорта по биатлону, награды, призы… - Значит, суицид, - сделал вывод Председательствующий. - А причина? - Изнасилование, - пояснил Правый судья, - Со слов подруги их было четверо. Осипова завыла: тихо, протяжно. - Их ублюдок, - произнесла она, глядя в пустоту. - Он забрался в меня, как вор… Высосал из меня все соки… Я хотела лишь вырвать его... С корнем… Как чертополох… Она опустила голову, давая слезам стечь по щекам, и вновь вскинула глаза. Но теперь ее взгляд был твердым, а голос отдавал сталью: - И не Вам меня судить, уроды… Осипова вскочила, бросилась к столу, за которым сидели Судьи, но конвоиры оттащили ее за руки, а затем усадили на стул рядом с Саниным и Пановой. Яйцеголовый господин в белом халате, откинулся в кресле, снял очки и аккуратно положил их на мраморную столешницу: - Так, - усмехнулся он. - И чего же вы, дети, от меня хотите? - Ребенка, - решительно начала Фекла. - И желательно с первой попытки. Яйцеголовый усмехнулся. - Ну, здесь я Вам не помощник, - он развел руками. - «Плодитесь и размножайтесь!» Разве не так сказано в «Библии»? Кстати, сударыня, а, сколько Вам лет? - Мне шестнадцать, - призналась Фекла. - Кстати, док. - Она достала из рюкзака кошелек и извлекла из него стодолларовую купюру. - В Вашей «Библии» ни слова нет об угрозе беременности на раннем сроке. Но зато там сказано: - Всякому, просящему у тебя, дай… Фекла положила на стол купюру. - Так и сказано? - спросил гинеколог и смахнул деньги в стол. - Ну, раз сказано, - он взял направление, разорвал его надвое, а обрывки опустил в урну. - Обойдемся без протокола. Гинеколог встал и жестом пригласил Феклу лечь на стол для забора крови. - Для начала возьмем у Вас кровь на ВИЧ, гепатит «А» и «Б». Мазок на микрофлору…А Вас, юноша, - он надел хирургические перчатки и указал Максиму на выход. - Я попрошу выйти… Вон за ту дверь. Молоточек вновь обрушился на плошку. Конвоиры усадили под качающуюся лампу женщину с гордой осанкой. Сняли балахон. - Профессор Рутберг, если не ошибаюсь? - улыбнулся Председательствующий. - Да, а в чем, собственно, дело? - закрылась рукой от света худощавая с вытянутым лицом дама лет сорока. На ней был белый в распашку халат, тонкий обтягивающий свитер с высоким воротом, перстни с камнями на длинных пальцах и узкие, от кутюр джинсы. - Где Вы были минуту назад, помните? - спросил Правый судья. - Разумеется, - дама пожала плечами. - Я чинила холодильник в лаборатории… Там образцы, препараты… А эти ремонтники, пока их дождешься… Вот я и решила вскрыть корпус, - она достала сигарету из пачки, прикурила от зажигалки и глубоко затянулась. - Да…Ток, - припомнила она. - Меня ударило током…Тут нарисовались эти господа, а у меня, между прочим, Ученый Совет… Я докладчик… Я не могу опаздывать… - Вы не опоздаете, профессор, - пообещал Председательствующий. - Долго мы Вас не задержим. По длинному больничному коридору быстрой летящей походкой шел яйцеголовый. Он был низкого роста, но двигался так стремительно, что Фекла и Максим едва поспевали за ним. - Док, - сказала Фекла, глядя на ходу в какой-то листок. - Тут написано, что мои трубы не проходимы? - Разве? - он вырвал у нее лист, пробежал глазами, скомкал и бросил в урну. - Значит, я бесплодна и детей у меня не будет, хоть ты тресни, - трагическим голосом объявила девушка. - Ну, это мы еще посмотрим, - яйцеголовый остановился у двери с табличкой «Не беспокоить», обернулся к Максиму и вручил ему пластиковый контейнер. - Мне нужна сперма, юноша, - сказал он. - Сперма и ничего, кроме спермы. Я хочу знать ее объем, цвет, вязкость, количество живых сперматозоидов и тех, что пали в бою. Сказав все это, гинеколог открыл дверь в кабинет и почти втолкнул в него парня. С плакатов, облепивших комнату со всех сторон, подростку улыбались обнаженные девицы. Максим попятился к выходу, открыл дверь, но дорогу преградил ему гинеколог. - Да, - сказал он, словно и не прерывал разговора. - Постарайся не промахнуться. Баночка маленькая, а мне нужен весь ЭЯКУЛЯТ. Яйцеголовый вновь затолкал парня в кабинет и закрыл дверь на ключ. В подвал вошла элегантная женщина в черном приталенном костюме. Волосы ее были собраны на затылке, на шее сидела изящная родинка, а по бледному, как мел, лицу стекали дождевые капли. - Ну и погодка, - дама подошла к машинистке с прической, как у Марлен Дитрих, и та протянула ей протокол. - Это что, - посетовал Председательствующий. - Вот на прошлой неделе зарядил, так зарядил... Дама склонилась над столом с пресс-папье, чернильницей и перьевой ручкой в форме скелета. - Кто? - она взяла перо и окунула в чернильницу. - Так, мелочевка, - прошептал Левый судья, - Врач-гинеколог, писатель с бывшей женой, спортсменка и хозяин, какого то бара... Дама поставила закорючку на мокром листке и взглянула на подсудимых. Дождь хлестал по застывшим от ужаса лицам приговоренных, а свет от качающихся ламп то слепил им в лицо, то проваливал их во мрак. - Солнца не обещаю, господа, - сказала дама и улыбнулась. - Сами видите. Льет, как из ведра. Рука прикрепляла к раме с подсветкой один снимок за другим. Это были изображения сперматозоидов увеличенные в тысячу раз. - Видишь, - яйцеголовый указал пальцем на снимок, а потом перевел взгляд на Максима. - Они ленивы и не любопытны. Толпятся, как у пивного ларька. Фекла взяла со стола фотографию и подошла к гинекологу. - А если заставить их пробежаться? - предложила она. - Ну, стимулировать, как это делали греки? Яйцеголовый улыбнулся, а затем рассмеялся резким отрывистым хохотком. - Не поможет, девочка, - сказал он и взял из рук Феклы снимок. - Палочкой с острым концом можно расшевелить раба, но не мертвый сперматозоид. Яйцеголовый швырнул снимок на стол и выключил подсветку на раме. Ладонь конвоира легла на плечо Санину. - Эй, служивый, руку убери! - закричал Санин, когда и второй конвоир ухватил его за руку. - Отпустите его, - сказала дама с родинкой на шее. Конвоиры освободили романиста, но не стали далеко отходить. - Вы, очевидно, из тех, кто мутит воду? - дама подошла к литератору. - Чего Вы хотите? - Отсрочки! - выпалил Санин. - На двадцать, на десять, на пять лет! - Он снял очки, достал из кармана платок и стал протирать им линзы. - К черту постмодернизм, - сказал Санин. - Писать нужно о том, что тебя мучает... Без выкрутасов, без позерства. - Он надел очки и решительно посмотрел в лицо женщине. - Я готов! Я могу! Я должен, в конце концов! Санин достал из кармана пальто книжицу и протянул даме. Та взяла ее, пролистала и с удивлением посмотрела на литератора. - 800 экземпляров! - сказала она, вскинув брови. - Не маловато ли для лауреата Буккера? Гинеколог снимал со стеллажа книгу за книгой и раскладывал их по стопкам, которые несли вслед за ним Фекла и Максим. - Зачем столько книг, док? - поинтересовалась девушка. - Никак не заберу диван из ремонта. А спать то на чем-то нужно. - Вы на них спите? - спросил Максим. - Иногда. - Они же жесткие. - Только не по психологии. - Потому, что в мягких обложках? - предположила Фекла. - Потому, что в них одна вода, - заключил Максим. Яйцеголовый остановился, положил стопку на столик и то же самое сделал с книгами, которые подали ему подростки. - А ты, я гляжу, знаток? - сказал он Максиму. - Мать моя психолог, - пояснил тот. - Толочь воду в ступе - это она умеет. Дождь ударил с еще большей силой. Капли, дробясь и подпрыгивая, барабанили по столешнице, за которой сидели Судьи с кислыми лицами. - Поторопитесь, господа, - обратилась дама к сидящим за бортом Санину, Рутберг, Пановой, Осиповой и Гришечкину. - Лайнер упал на жилой квартал. А я еще с вами не закончила. Конвоиры стали хватать арестантов и теснить их к выходу. - Но, Ваша честь? - запротестовал Санин. - Дело закрыто! - трижды ударил молоточком Председательствующий. - Очистите помещение. Конвоиры достали дубинки и стали охаживать ими не согласных. - Я протестую! - закричала Рутберг и все разом посмотрели на нее. - Вот! - она подошла к столу и бросила на него размокший фолиант. - Здесь сказано: «тот, кто окажет услугу трибуналу, получит амнистию». - Рутберг повернулась лицом к даме с родинкой на шее. - Я могу воспользоваться этой статьей, мадам? Дама подошла к столу, заглянула в фолиант и с лукавой улыбкой посмотрела на профессоршу. - Можете, - сказала она. - Мне нужны энергичные люди. Надеюсь, сработаемся? С улицы отварилась стеклянная дверь и в аптеку вошли Фекла и Максим. Фармацевт - огромная, как белый медведь, блондинка с ядовито-красными губками на рыхлом лице - медленно и степенно подошла к ним. - Презервативы здесь, - указала она на стенд. - Есть даже китайские, с усиками. Правда, латекс не надежный. - Мы бесплодная пара, - сурово ответила ей Фекла. - Нам контрацептивы, что слепому телескоп. Женщина Гуливер захлопотала ресницами, куда-то выкатилась, а спустя какое-то время вновь появилась у прилавка, - Вот. - Она положила коробочку на витрину. - Даром отдаю. Фекла взяла коробочку, прочитала надпись. - Тест на беременность? - она с удивлением посмотрела на фармацевта. - А ты нос-то не вороти, - та сунула коробочку в рюкзак Феклы. - Стране солдаты нужны, девушка, а не телескопы. Фекла и Максим смущенно переглянулись. Дождь лил, как из ведра. Крепко сбитая баба в черной юбке, кителе с серебряными пуговицами и пилотке скошенной на бок дунула в свисток. Санин, Панова, Осипова, Рутберг и Гришечкин сбросили с себя всю одежду и вбежали в душевую. Из отверстий в трубе, висевшей над их головами, забили холодные тугие струи. - Две минуты на санобработку, - скомандовала баба и включила секундомер. - Спасибо, профессор, - Панова передала Рутберг кусок мыла, - Если б не Вы, не видать нам отсрочки, как своих ушей… Рутберг улыбнулась. - Ну, хоть поясните, во что Вы нас впутали? - съехидничал Санин. - Речь о беременной женщине, - сказала Рутберг. - Женщине? - переспросила Осипова. - Скорее даже о ее ребенке... Санин замотал головой. - Нет, увольте, - сказал он и вышел из-под струи. - Кормить младенца грудью я не буду. Хватит с меня читателей. - А убить его сможете? - холодно и жестко спросила его профессорша. - Вы это всерьез? - насторожилась Панова. - Более чем, - Рутберг вышла из-под ледяной струи и вытерла лицо ладонями: - От нас хотят, чтобы мы прервали беременность. А затем, - тут она повернулась лицом к компании. - Изъяли у младенца душу. Или похитили, что одно и тоже... Гришечкин, Панова, Санин и Осипова стояли в каком-то тревожном молчании каждый под своей струей. Максим открыл ключом входную дверь и впусти Феклу в квартиру. Это была обычная питерская коммуналка: шкафы, велосипеды, шеренги водочных бутылок. - А если нас застукают? - Фекла шла впереди, озираясь по сторонам. - Кто? - Ну, соседи, - пояснила она. - Приставят уши к стене, а я ведь могу и закричать… - А ты не кричи, - Максим открыл ключом какую-то дверь. - Вот еще, - обиделась Фекла и громко сказала, чтобы все слышали. - А я всегда кричу, когда этим занимаюсь... Максим зажал ей рот ладонью. - Ты же сказала, что девственница? - он убрал руку. Фекла решительно оттолкнула парня и вошла в комнату. - А ты корчил из себя крутого, а у самого ни кола, ни двора! - она указала рукой на широкую, как ложе Одиссея, кровать из двух матрацев и огромный плакат в простенке между окнами. Это было «Фальшивое зеркало» Рене Магритта - белые кучевые облака в гигантском зрачке. Санин и компания стояли каждый под своей струей. - Значит, щенка придушить? - сказал Гришечкин, натираясь мылом. - А что взамен? - Месяц отпускных, - пояснила Рутберг. - Разумеется, после того, как выполним заказ. - Месяц? - загоготал Гришечкин, а потом вышел из-под струи. - Да за этот срок я и автомата не продам. Он метнул мочалку на пол и сорвал с крюка полотенце. - И, слава Богу, - прошептала Панова. - Расплодили одноруких бандитов. Ни стыда, ни совести. - А тела? - вышла из-под струи Осипова, обнажив крепко сбитую фигуру с маленькой упругой грудью. - Что будет с нашими телами? Рутберг обернулась. - Полежат в КОМЕ, - сказала она. - Конечно, если идиот ординатор нас не отключит…В целях экономии электричества... Читайте продолжение (Часть3) |